Поиск
Время
Наша группа вк
Похожие темы
Самые активные пользователи за месяц
| Нет пользователей |
Самые просматриваемые темы
Кто сейчас на форуме
Сейчас посетителей на форуме: 18, из них зарегистрированных: 0, скрытых: 0 и гостей: 18 :: 1 поисковая системаНет
Больше всего посетителей (131) здесь было Вс Июн 25, 2017 12:55 am
поделиться
Наш YouTube канал
Liveinternet
ОДИН: Отец Богов и людей
Магия предков :: Руника :: Таинство рун: происхождение, эпос, значения. :: Северная Традиция: эпос, мифы, праздники, все о Богах.
Страница 1 из 1
ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 10:44 am
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Один, Вотан или Водан был самым главным богом народов Северной Европы. Он являлся уникальным духом вселенной, олицетворением воздуха, богом мудрости и победы, лидером и защитником конунгов и героев. Поскольку предполагалось, что все боги произошли от него, Один был прозван Всеотцом и, как старейший и главнейший среди богов, занял самый высокий престол в Асгарде, названный Хлидскьяльв, откуда можно было обозреть все мироздание. Единым взглядом Один замечал все, что происходило среди богов, великанов, альвов, карликов и людей.
С собрания богов уехав,
Воссел на свой престол он в Хлидскьяльве
И взором стал окидывать весь мир:
Ни в Мидгарде, ни в Нифльхейме
Ничто не скроется от глаз его блестящих.
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра)
Никто, кроме Одина и его жены богини Фригг, не имел право восседать на этом престоле. Сидя на нем, вдвоем они пристально глядели на юг и запад - стороны света, куда в походы отправлялись древние скандинавы, место осуществления их чаяний и надежд. Внешне Один предстает высоким и сильным человеком, ему около пятидесяти лет, у него либо темные вьющиеся волосы, либо длинная седая борода и лысина. Одет он в серую мантию с синим капюшоном. На нем широкий синий плащ с серыми вкраплениями - символ неба и облаков. В руке он держит священное копье Гунгнир, которое никогда не промахивается, причем клятва, данная на его наконечнике, никогда не может быть нарушена. На пальце он носит чудесное кольцо Драупнир, символ плодородия, ценность которого никто не мог оспорить. Когда он восседает на престоле или облачается в доспехи перед сражением, когда спускается на землю, чтобы оказаться среди людей, то надевает шлем с изображением орлиной головы, когда же он мирно странствует по земле в человеческом облике, чтобы увидеть то, что делают люди, то носит широкополую шляпу, низко надвинутую на лоб, чтобы скрыть то, что у него только один глаз.
Каждое утро Один посылал в мир двух воронов, носивших имена Хугин (думающий) и Мунин (помнящий), к вечеру он с тревогой ожидал их возвращения. Затем, сидя на плечах Одина, они нашептывали ему все то, что видели и слышали. Таким образом, он узнавал обо всем, что происходило на земле.
Хугин и Мунин
над миром все время
летают без устали;
Мне за Хугина страшно,
страшней за Мунина,
- вернутся ли вороны!
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
У ног его находились два священных волка Гери (жадный) и Фреки (прожорливый), встреча с которыми была для людей хорошим знаком. Один всегда кормил своих волков с рук, мясом из миски, стоявшей рядом с ним. Для себя он не требовал вообще никакой пищи и редко пробовал что-нибудь, кроме священного меда.
Гери и Фреки
кормит воинственный
Ратей Отец;
но вкушает он сам
только вино,
доспехами блещущий.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Сидя на троне, Один ставил ноги на изготовленную богами низкую скамейку из золота. Вся мебель и принадлежавшая богам утварь были сделаны либо из этого драгоценного металла, либо из серебра.
Помимо великолепного чертога Глядсхейма, где на двенадцати креслах, встречаясь на совете, восседали боги, и чертога Валаскьяльв, где находился престол Одина Хлидскьяльв, у верховного бога был третий чертог в Асгарде, расположенный посередине изумительной рощи Глазир, где на деревьях переливались золотые листья.
Вальхалла
Чертог, названный Вальхаллой (палаты мертвых), имел пятьсот сорок дверей, таких широких, что через каждую из них в одну шеренгу могли пройти восемьсот воинов, а над главными воротами располагалась голова вепря и орел, глядевший в самые удаленные уголки вселенной. Стены этого изумительного здания были сделаны из блестящих копий, так отполированных, что они освещали весь чертог. Крыша состояла из золотых щитов, а скамьи были украшены прекрасным оружием - дарами бога его гостям. За длинными столами было достаточно места для эйнхериев - воинов, павших в сражениях, особенно почитаемых Одином.
Легко отгадать,
где Одина дом,
посмотрев на палаты:
стропила там - копья,
а кровля - щиты
и доспехи на скамьях.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Древние скандинавы, считавшие войну самым благородным из всех занятий и почитавшие храбрость как самую большую добродетель, поклонялись Одину как богу войны и победы. Они полагали, что всякий раз, когда надвигалась война, он отсылал на поле брани своих помощниц: дев со щитами, дев-воительниц, прозванных валькириями (выбирающими мертвых), для того, чтобы, выбрав достойных из павших, на быстрых конях по дрожащему мосту-радуге Биврёсту доставить их в Вальхаллу. Сопровождаемые сыновьями Одина, Хермодом и Браги, герои подходили к подножию престола Одина, где получали похвалу за свою доблесть. Порой, когда одного из избранников приносили в Асгард, Вальфёдр (отец убитых), так называли Одина, в его ипостаси покровителя воинов, поднимался со своего трона и приветствовал того, стоя у больших ворот.
Помимо почитания славы и блаженства постоянно видеть возлюбленного бога Одина воинов в Вальхалле ожидали другие радости. Сидевшим за длинными столами воинам прислуживали прекрасные белорукие девы, валькирии, отложив в сторону свои щиты и шлемы и облачившись в чистые белые одеяния. Согласно некоторым источникам, дев было девять. Они приносили героям большие рога, наполненные восхитительным медом, ставили перед ними огромные куски мяса вепря: воины весело пировали. Обычно древние скандинавы пили пиво или эль, но наши предки думали, что этот напиток слишком груб для божественных созданий. Поэтому они представили, что на столе у Вальфёдра всегда было много меда или медвяного молока, которые в большом количестве ежедневно давала коза Хейдрун, принадлежавшая Одину. Она постоянно ощипывала нежные листья и веточки на Лераде, самой верхней ветви Иггдрасиля.
Опасная война и рискованные сражения вызывали восхищение этих совсем юных воинов.
Окровавленные от полученных ран, умирают они на поле брани.
Смерть в бою - вот их выбор: отсюда получили они Право пировать и иссушать бессмертные кубки во дворце Одина. Под сенью сверкающей крыши слышен гул голосов теней умерших воинов, павших в отчаянной битве или совершивших бессмертный подвиг.
(Джеймс Томсон. Свобода)
Мясо, которое во время пира ели эйнхерии, было плотью божественного вепря Сэхримнира, изумительного животного, ежедневно убиваемого поваром Андхримниром. Он варил его в большом котле, называемом Эльдхримнир. Хотя гости Одина имели настоящий "северный" аппетит и объедались как могли, мяса всегда было много и хватало на всех.
Андхримнир варит
Сэхримнир-вепря
в Эльдхримнир-чане -
мясо прекрасно,
но немногим известно,
что им эйнхериев кормят.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Кроме того, мясо это было неубывающим, поскольку вепрь оживал перед началом следующего пира. Это удивительное пополнение продовольственных припасов в кладовой не было единственным чудом в Вальхалле, известно еще одно чудо, связанное с воинами. Поев досыта и выпив допьяна, они брали в руки оружие, облачались в военные доспехи, выезжали в большой внутренний двор и сражались друг с другом, поражая друг друга насмерть. Воины повторяли свои ратные подвиги, принесшие им славу в земной жизни, и снова получали смертельные раны, которые, однако, чудесно заживали, и эйнхерии полностью выздоравливали, как только звук рога вызывал их на пир.
Один сказал:
"Скажи мне еще,
где каждый день
битвы кипят?".
Вафтруднир сказал:
"Эйнхерии все
рубятся вечно
в чертоге у Одина;
в схватки вступают,
а, кончив сраженье,
мирно пируют".
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
Целые и невредимые при звуке рога, зовущего на пир, и не держа друг на друга обид за нанесенные тяжелые раны, эйнхерии всякий раз весело возвращались назад в Вальхаллу, чтобы возобновить пир в присутствии возлюбленного бога Одина. Во время пиршества белорукие валькирии с развевающими волосами прислуживали им, постоянно наполняя медом рога или любимые кубки воинов - черепа их врагов, в то время как на земле скальды слагали песни о войне или военных походах викингов.
И весь день они, измотанные и израненные,
проводили на поле брани,
среди пыли и стонов, отрубленных членов и крови;
Но по возвращении вечером в чертог Одина
Были свежи и здоровы,
таков их удел небесный.
(Мэтыо Арнолд. Смерть Бальдра)
Таким образом, сражаясь и пируя, по мнению многих, герои проводили свои дни в полном блаженстве, в то время как Один восхищался как силой героев, так и их числом. Но верховный бог предвидел, что даже многочисленные воины не смогут помочь ему предотвратить гибель богов, когда настанет день решающего сражения.
А так как битвы и пиры были самыми большими удовольствиями, к чему в первую очередь стремились древние скандинавские воины, то вполне естественно, что все они должны были любить Одина и с юности посвящали себя служению ему. Они клялись умереть с оружием в руках и даже закалывали себя собственными копьями, если им не везло умереть на поле битвы, и они находились под угрозой "соломенной смерти" - так они называли смерть от старости или болезни.
В награду за преданность Один проявлял особую заботу о своих любимцах, одаривая их волшебным мечом, копьем или конем, делая их непобедимыми, до самого их смертного часа. Тогда он являлся и требовал назад дарованные им же самим подарки, после чего валькирии переносили героев в Вальхаллу.
Шлем дал он Хермоду,
дал и кольчугу,
Сигмунду меч
разящий вручил он.
(Старшая Эдда. Песнь о Хюндле. Перевод А. Корсуна)
Слейпнир
Участвуя в войне, Один ездил верхом на восьминогом сером коне Слейпнире, держа в руках белый щит. Его сверкающее копье взметалось над головами воинов, являясь знаком начала атаки. Он устремлялся в середину войска с кличем: "Один с вами!"
Надев доспехи золотые
и шлем сверкающий,
верхом он скачет на коне -
Слейпнире быстроногом.
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра)
Иногда он пользовался магическим луком, из которого выпускал десять стрел за раз, каждая стрела при этом поражала по одному врагу. Предполагалось, что Один вдохновлял любимых воинов знаменитой "яростью берсеркера", которая позволяла им раздетым, безоружным и израненным бросаться в бой и совершать неслыханные подвиги. Они ярились, как волки, и были сильными, как медведи, и при этом ни огонь, ни железо не причиняли им вреда.
Одину были присущи различные качества, он многолик и носит множество имен, по подсчетам, не меньше двухсот, каждое из которых характеризует одну из сторон его деятельности. Одина считают покровителем моряков и богов ветра.
Могущественный Один,
Сердца скандинавов отданы тебе!
Направляешь ты наши суда, всемогущий Водан,
По бушующему Балтийскому морю.
(Вейль)
Обретение мудрости
Чтобы обрести мудрость, Один посетил колодец Мимиpa - источник ума и мудрости, в водах которого было видно будущее, и стал просить старого великана, охранявшегоего позволить ему испить Из источника. Но Мимир, хорошо знавший цену такой услуге (источник был кладезем памяти), сказал, что разрешит Одину сделать это только в том случае, если бог отдаст свой глаз.
Один так желал мудрости, что, не колеблясь, отдал глаз Мимиру. В качестве залога тот положил его на дно колодца оттуда он и сверкал. Один же остался с одним глазом, который стали считать символом солнца.
Всю нашу жизнь стремимся мы к солнцу.
И это сверкающее светило и есть Одина глаз,
Второй же глаз, лупа, не светит так ярко,
Так как он помещен на дно колодца Мимира,
Где каждое утро омывается он
целебными водами, которые и
утраивают его силу.
(А. Г. Эленшлегер)
Сделав большой глоток из источника Мимира, Один обрел знания, которых так страстно желал, и никогда не жалел о принесенной жертве.
И хотя Один стал мудрее, чем прежде, он был подавлен и печален, так как получил способность угадывать будущее и понял, что все в мире изменчиво, даже судьба богов, которые обречены на смерть.
Чтобы проверить, правда ли он стал наимудрейшим, Всеотец решил навестить Вафтруднира, самого мудрого великана, и посостязаться с ним в мудрости. Ставка была высока - проигравший пари должен был лишиться головы.
"В путь я собрался
к Вафтрудниру в гости!
В древних познаньях
помериться силой
хочу я с мудрейшим.
Я странствовал много,
беседовал много
с благими богами;
видеть хотел бы,
как Вафтруднир в доме
живет у себя".
Отправился в путь
Один, чтоб мудрость
турса изведать;
Игг прибыл к владениям
Има отца
и в палату вошел
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
По этому случаю Один по совету Фригг переоделся в странника и, когда его попросили назвать имя, он представился Ганградом (победный). Затем началось соревнование в мудрости. Вафтруднир спрашивал, как именуют коней, приносящих день и ночь, а также про реку Ивинг, разделяющую земли богов (Асгард) от земли ётунов (Ётунхейм), и также о Вигриде (бранное поле) - месте последней битвы богов и Сурта.
На все эти вопросы Один дал подробные ответы, и когда Вафтруднир закончил, то в свою очередь начал задавать вопросы, на что получал ответы о происхождении неба и I земли, о создании богов, их ссоре с ванами, о том, чем занимаются герои в Вальхалле, о норнах и о том, какие правители придут на смену асам, когда те исчезнут вместе с созданным ими миром. Но, когда в заключение Один склонился над великаном и спросил его о том, какие слова произнесет Всеотец своему умершему сыну Бальдру, лежащему на погребальном костре, Вафтруднир вдруг узнал своего высокого гостя и заявил, что никто, кроме самого Одина, не сможет ответить на этот вопрос: он понял, что проиграл состязание в мудрости и заслуживает за это наказания - смерти.
Один сказал:
"Я странствовал много,
беседовал много
с благими богами;
что сыну Один
поведал, когда
сын лежал на костре?"
Вафтруднир сказал:
"Никто не узнает,
что потаенно
ты сыну сказал!
О кончине богов
я, обреченный,
преданья поведал!
С Одином тщился
в споре тягаться:
ты в мире мудрейший!"
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
Познание рун
Кроме того, что Один был богом мудрости, он был также изобретателем рун, первого алфавита народов Северной Европы, чьи идеограммы сначала использовались в магических целях, а затем, в более поздние времена, стали использовать более широко. Так как мудрость может быть обретена ценой жертвы, Один, как говорит он, сам девять дней и ночей провисел на ясене Иггдрасиле, смотря вниз в неизмеримые глубины Нифльхейма, погруженный в свои мысли, пронзив самого себя копьем, прежде чем он добыл те знания, которых искал.
Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же, на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых.
(Старшая Эдда. Речи Высокого. Перевод А. Корсуиа)
После того как Один овладел этими знаниями, он вырезал магические руны на своем копье Гунгнир, на зубах своего коня Слейпнира, на когтях медведя и на бесчисленных одушевленных и неодушевленных предметах. И вследствие того, что он так долго провисел над бездной, он стал покровителем тех, кто был осужден на повешение или повесился сам.
После обретения дара мудрости и рун, которые дали Одину силу над многим в мире, он также пожелал обрести дар красноречия и поэзии, которые давал Мед Поэзии, добытый у великанов.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Один, Вотан или Водан был самым главным богом народов Северной Европы. Он являлся уникальным духом вселенной, олицетворением воздуха, богом мудрости и победы, лидером и защитником конунгов и героев. Поскольку предполагалось, что все боги произошли от него, Один был прозван Всеотцом и, как старейший и главнейший среди богов, занял самый высокий престол в Асгарде, названный Хлидскьяльв, откуда можно было обозреть все мироздание. Единым взглядом Один замечал все, что происходило среди богов, великанов, альвов, карликов и людей.
С собрания богов уехав,
Воссел на свой престол он в Хлидскьяльве
И взором стал окидывать весь мир:
Ни в Мидгарде, ни в Нифльхейме
Ничто не скроется от глаз его блестящих.
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра)
Никто, кроме Одина и его жены богини Фригг, не имел право восседать на этом престоле. Сидя на нем, вдвоем они пристально глядели на юг и запад - стороны света, куда в походы отправлялись древние скандинавы, место осуществления их чаяний и надежд. Внешне Один предстает высоким и сильным человеком, ему около пятидесяти лет, у него либо темные вьющиеся волосы, либо длинная седая борода и лысина. Одет он в серую мантию с синим капюшоном. На нем широкий синий плащ с серыми вкраплениями - символ неба и облаков. В руке он держит священное копье Гунгнир, которое никогда не промахивается, причем клятва, данная на его наконечнике, никогда не может быть нарушена. На пальце он носит чудесное кольцо Драупнир, символ плодородия, ценность которого никто не мог оспорить. Когда он восседает на престоле или облачается в доспехи перед сражением, когда спускается на землю, чтобы оказаться среди людей, то надевает шлем с изображением орлиной головы, когда же он мирно странствует по земле в человеческом облике, чтобы увидеть то, что делают люди, то носит широкополую шляпу, низко надвинутую на лоб, чтобы скрыть то, что у него только один глаз.
Каждое утро Один посылал в мир двух воронов, носивших имена Хугин (думающий) и Мунин (помнящий), к вечеру он с тревогой ожидал их возвращения. Затем, сидя на плечах Одина, они нашептывали ему все то, что видели и слышали. Таким образом, он узнавал обо всем, что происходило на земле.
Хугин и Мунин
над миром все время
летают без устали;
Мне за Хугина страшно,
страшней за Мунина,
- вернутся ли вороны!
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
У ног его находились два священных волка Гери (жадный) и Фреки (прожорливый), встреча с которыми была для людей хорошим знаком. Один всегда кормил своих волков с рук, мясом из миски, стоявшей рядом с ним. Для себя он не требовал вообще никакой пищи и редко пробовал что-нибудь, кроме священного меда.
Гери и Фреки
кормит воинственный
Ратей Отец;
но вкушает он сам
только вино,
доспехами блещущий.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Сидя на троне, Один ставил ноги на изготовленную богами низкую скамейку из золота. Вся мебель и принадлежавшая богам утварь были сделаны либо из этого драгоценного металла, либо из серебра.
Помимо великолепного чертога Глядсхейма, где на двенадцати креслах, встречаясь на совете, восседали боги, и чертога Валаскьяльв, где находился престол Одина Хлидскьяльв, у верховного бога был третий чертог в Асгарде, расположенный посередине изумительной рощи Глазир, где на деревьях переливались золотые листья.
Вальхалла
Чертог, названный Вальхаллой (палаты мертвых), имел пятьсот сорок дверей, таких широких, что через каждую из них в одну шеренгу могли пройти восемьсот воинов, а над главными воротами располагалась голова вепря и орел, глядевший в самые удаленные уголки вселенной. Стены этого изумительного здания были сделаны из блестящих копий, так отполированных, что они освещали весь чертог. Крыша состояла из золотых щитов, а скамьи были украшены прекрасным оружием - дарами бога его гостям. За длинными столами было достаточно места для эйнхериев - воинов, павших в сражениях, особенно почитаемых Одином.
Легко отгадать,
где Одина дом,
посмотрев на палаты:
стропила там - копья,
а кровля - щиты
и доспехи на скамьях.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Древние скандинавы, считавшие войну самым благородным из всех занятий и почитавшие храбрость как самую большую добродетель, поклонялись Одину как богу войны и победы. Они полагали, что всякий раз, когда надвигалась война, он отсылал на поле брани своих помощниц: дев со щитами, дев-воительниц, прозванных валькириями (выбирающими мертвых), для того, чтобы, выбрав достойных из павших, на быстрых конях по дрожащему мосту-радуге Биврёсту доставить их в Вальхаллу. Сопровождаемые сыновьями Одина, Хермодом и Браги, герои подходили к подножию престола Одина, где получали похвалу за свою доблесть. Порой, когда одного из избранников приносили в Асгард, Вальфёдр (отец убитых), так называли Одина, в его ипостаси покровителя воинов, поднимался со своего трона и приветствовал того, стоя у больших ворот.
Помимо почитания славы и блаженства постоянно видеть возлюбленного бога Одина воинов в Вальхалле ожидали другие радости. Сидевшим за длинными столами воинам прислуживали прекрасные белорукие девы, валькирии, отложив в сторону свои щиты и шлемы и облачившись в чистые белые одеяния. Согласно некоторым источникам, дев было девять. Они приносили героям большие рога, наполненные восхитительным медом, ставили перед ними огромные куски мяса вепря: воины весело пировали. Обычно древние скандинавы пили пиво или эль, но наши предки думали, что этот напиток слишком груб для божественных созданий. Поэтому они представили, что на столе у Вальфёдра всегда было много меда или медвяного молока, которые в большом количестве ежедневно давала коза Хейдрун, принадлежавшая Одину. Она постоянно ощипывала нежные листья и веточки на Лераде, самой верхней ветви Иггдрасиля.
Опасная война и рискованные сражения вызывали восхищение этих совсем юных воинов.
Окровавленные от полученных ран, умирают они на поле брани.
Смерть в бою - вот их выбор: отсюда получили они Право пировать и иссушать бессмертные кубки во дворце Одина. Под сенью сверкающей крыши слышен гул голосов теней умерших воинов, павших в отчаянной битве или совершивших бессмертный подвиг.
(Джеймс Томсон. Свобода)
Мясо, которое во время пира ели эйнхерии, было плотью божественного вепря Сэхримнира, изумительного животного, ежедневно убиваемого поваром Андхримниром. Он варил его в большом котле, называемом Эльдхримнир. Хотя гости Одина имели настоящий "северный" аппетит и объедались как могли, мяса всегда было много и хватало на всех.
Андхримнир варит
Сэхримнир-вепря
в Эльдхримнир-чане -
мясо прекрасно,
но немногим известно,
что им эйнхериев кормят.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира. Перевод А. Корсуна)
Кроме того, мясо это было неубывающим, поскольку вепрь оживал перед началом следующего пира. Это удивительное пополнение продовольственных припасов в кладовой не было единственным чудом в Вальхалле, известно еще одно чудо, связанное с воинами. Поев досыта и выпив допьяна, они брали в руки оружие, облачались в военные доспехи, выезжали в большой внутренний двор и сражались друг с другом, поражая друг друга насмерть. Воины повторяли свои ратные подвиги, принесшие им славу в земной жизни, и снова получали смертельные раны, которые, однако, чудесно заживали, и эйнхерии полностью выздоравливали, как только звук рога вызывал их на пир.
Один сказал:
"Скажи мне еще,
где каждый день
битвы кипят?".
Вафтруднир сказал:
"Эйнхерии все
рубятся вечно
в чертоге у Одина;
в схватки вступают,
а, кончив сраженье,
мирно пируют".
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
Целые и невредимые при звуке рога, зовущего на пир, и не держа друг на друга обид за нанесенные тяжелые раны, эйнхерии всякий раз весело возвращались назад в Вальхаллу, чтобы возобновить пир в присутствии возлюбленного бога Одина. Во время пиршества белорукие валькирии с развевающими волосами прислуживали им, постоянно наполняя медом рога или любимые кубки воинов - черепа их врагов, в то время как на земле скальды слагали песни о войне или военных походах викингов.
И весь день они, измотанные и израненные,
проводили на поле брани,
среди пыли и стонов, отрубленных членов и крови;
Но по возвращении вечером в чертог Одина
Были свежи и здоровы,
таков их удел небесный.
(Мэтыо Арнолд. Смерть Бальдра)
Таким образом, сражаясь и пируя, по мнению многих, герои проводили свои дни в полном блаженстве, в то время как Один восхищался как силой героев, так и их числом. Но верховный бог предвидел, что даже многочисленные воины не смогут помочь ему предотвратить гибель богов, когда настанет день решающего сражения.
А так как битвы и пиры были самыми большими удовольствиями, к чему в первую очередь стремились древние скандинавские воины, то вполне естественно, что все они должны были любить Одина и с юности посвящали себя служению ему. Они клялись умереть с оружием в руках и даже закалывали себя собственными копьями, если им не везло умереть на поле битвы, и они находились под угрозой "соломенной смерти" - так они называли смерть от старости или болезни.
В награду за преданность Один проявлял особую заботу о своих любимцах, одаривая их волшебным мечом, копьем или конем, делая их непобедимыми, до самого их смертного часа. Тогда он являлся и требовал назад дарованные им же самим подарки, после чего валькирии переносили героев в Вальхаллу.
Шлем дал он Хермоду,
дал и кольчугу,
Сигмунду меч
разящий вручил он.
(Старшая Эдда. Песнь о Хюндле. Перевод А. Корсуна)
Слейпнир
Участвуя в войне, Один ездил верхом на восьминогом сером коне Слейпнире, держа в руках белый щит. Его сверкающее копье взметалось над головами воинов, являясь знаком начала атаки. Он устремлялся в середину войска с кличем: "Один с вами!"
Надев доспехи золотые
и шлем сверкающий,
верхом он скачет на коне -
Слейпнире быстроногом.
(Мэтью Арнолд. Смерть Бальдра)
Иногда он пользовался магическим луком, из которого выпускал десять стрел за раз, каждая стрела при этом поражала по одному врагу. Предполагалось, что Один вдохновлял любимых воинов знаменитой "яростью берсеркера", которая позволяла им раздетым, безоружным и израненным бросаться в бой и совершать неслыханные подвиги. Они ярились, как волки, и были сильными, как медведи, и при этом ни огонь, ни железо не причиняли им вреда.
Одину были присущи различные качества, он многолик и носит множество имен, по подсчетам, не меньше двухсот, каждое из которых характеризует одну из сторон его деятельности. Одина считают покровителем моряков и богов ветра.
Могущественный Один,
Сердца скандинавов отданы тебе!
Направляешь ты наши суда, всемогущий Водан,
По бушующему Балтийскому морю.
(Вейль)
Обретение мудрости
Чтобы обрести мудрость, Один посетил колодец Мимиpa - источник ума и мудрости, в водах которого было видно будущее, и стал просить старого великана, охранявшегоего позволить ему испить Из источника. Но Мимир, хорошо знавший цену такой услуге (источник был кладезем памяти), сказал, что разрешит Одину сделать это только в том случае, если бог отдаст свой глаз.
Один так желал мудрости, что, не колеблясь, отдал глаз Мимиру. В качестве залога тот положил его на дно колодца оттуда он и сверкал. Один же остался с одним глазом, который стали считать символом солнца.
Всю нашу жизнь стремимся мы к солнцу.
И это сверкающее светило и есть Одина глаз,
Второй же глаз, лупа, не светит так ярко,
Так как он помещен на дно колодца Мимира,
Где каждое утро омывается он
целебными водами, которые и
утраивают его силу.
(А. Г. Эленшлегер)
Сделав большой глоток из источника Мимира, Один обрел знания, которых так страстно желал, и никогда не жалел о принесенной жертве.
И хотя Один стал мудрее, чем прежде, он был подавлен и печален, так как получил способность угадывать будущее и понял, что все в мире изменчиво, даже судьба богов, которые обречены на смерть.
Чтобы проверить, правда ли он стал наимудрейшим, Всеотец решил навестить Вафтруднира, самого мудрого великана, и посостязаться с ним в мудрости. Ставка была высока - проигравший пари должен был лишиться головы.
"В путь я собрался
к Вафтрудниру в гости!
В древних познаньях
помериться силой
хочу я с мудрейшим.
Я странствовал много,
беседовал много
с благими богами;
видеть хотел бы,
как Вафтруднир в доме
живет у себя".
Отправился в путь
Один, чтоб мудрость
турса изведать;
Игг прибыл к владениям
Има отца
и в палату вошел
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
По этому случаю Один по совету Фригг переоделся в странника и, когда его попросили назвать имя, он представился Ганградом (победный). Затем началось соревнование в мудрости. Вафтруднир спрашивал, как именуют коней, приносящих день и ночь, а также про реку Ивинг, разделяющую земли богов (Асгард) от земли ётунов (Ётунхейм), и также о Вигриде (бранное поле) - месте последней битвы богов и Сурта.
На все эти вопросы Один дал подробные ответы, и когда Вафтруднир закончил, то в свою очередь начал задавать вопросы, на что получал ответы о происхождении неба и I земли, о создании богов, их ссоре с ванами, о том, чем занимаются герои в Вальхалле, о норнах и о том, какие правители придут на смену асам, когда те исчезнут вместе с созданным ими миром. Но, когда в заключение Один склонился над великаном и спросил его о том, какие слова произнесет Всеотец своему умершему сыну Бальдру, лежащему на погребальном костре, Вафтруднир вдруг узнал своего высокого гостя и заявил, что никто, кроме самого Одина, не сможет ответить на этот вопрос: он понял, что проиграл состязание в мудрости и заслуживает за это наказания - смерти.
Один сказал:
"Я странствовал много,
беседовал много
с благими богами;
что сыну Один
поведал, когда
сын лежал на костре?"
Вафтруднир сказал:
"Никто не узнает,
что потаенно
ты сыну сказал!
О кончине богов
я, обреченный,
преданья поведал!
С Одином тщился
в споре тягаться:
ты в мире мудрейший!"
(Старшая Эдда. Речи Вафтруднира. Перевод А. Корсуна)
Познание рун
Кроме того, что Один был богом мудрости, он был также изобретателем рун, первого алфавита народов Северной Европы, чьи идеограммы сначала использовались в магических целях, а затем, в более поздние времена, стали использовать более широко. Так как мудрость может быть обретена ценой жертвы, Один, как говорит он, сам девять дней и ночей провисел на ясене Иггдрасиле, смотря вниз в неизмеримые глубины Нифльхейма, погруженный в свои мысли, пронзив самого себя копьем, прежде чем он добыл те знания, которых искал.
Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же, на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых.
(Старшая Эдда. Речи Высокого. Перевод А. Корсуиа)
После того как Один овладел этими знаниями, он вырезал магические руны на своем копье Гунгнир, на зубах своего коня Слейпнира, на когтях медведя и на бесчисленных одушевленных и неодушевленных предметах. И вследствие того, что он так долго провисел над бездной, он стал покровителем тех, кто был осужден на повешение или повесился сам.
После обретения дара мудрости и рун, которые дали Одину силу над многим в мире, он также пожелал обрести дар красноречия и поэзии, которые давал Мед Поэзии, добытый у великанов.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 10:49 am
ПРЕДЧУВСТВИЕ ВСЕОТЦА
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
У Одина Всеотца было два ворона, Хугин и Мунин. Они летали над всеми мирами и каждый день возвращались в Асгард, чтобы рассказать Одину обо всем, что видели и слышали. Однажды день миновал, а вороны не вернулись. Тогда Один, стоя на башне Хлидскьяльв, сказал себе:
Мне за Хугииа страшно,
За Мунина и подавно,
Где мои вещие птицы?
Миновал еще день, и вороны прилетели и сели на плечи Одину. Тогда Всеотец пошел в Зал Совета у златолистной рощи Глясир и стал внимать откровениям Хугина и Мунина.
Говорили они ему только о дурных предвестиях и предзнаменованиях. Всеотец не открыл обитателям Асгарда, о чем поведали ему вороны. Но Фригг, его владычица, прозрела в очах супруга предвестия и предзнаменования грядущих бед.
И когда он завел речь об этих бедах, Фригг сказала:
- Не пытайся отвратить то, что должно случиться. Пойдем к священным норнам, сидящим у источника Урд, и посмотрим, не исчезнут ли дурные предвестия и предзнаменования, когда ты заглянешь им в глаза.
И вот Один и боги покинули Асгард и отправились к источнику Урд, где под огромным корнем Иггдрасиля, оберегая пару дивных лебедей, сидели три норны. В путь двинулись Один, и Тюр, великий воитель, и Бальдр, прекраснейший и драгоценнейший из всех богов, и Тор со своим молотом.
Радужный мост вел из Асгарда, города богов, в Мидгард, мир людей. Но другой радужный мост, еще более чудесный и трепетный, вел от Асгарда к тому корню Иггдрасиля, под которым плескались воды источника Урд. Этот радужный мост редко бывал виден людям. И там, где соединялись концы двух радуг, стоял златозубый Хеймдалль, страж богов, хранитель пути к источнику Урд.
- Открой ворота, Хеймдалль, - обратился к нему Всеотец, - открой ворота, ибо сегодня боги посетят священных норн.
Без единого слова Хеймдалль широко распахнул ворота, за которыми начинался мост более яркий и более зыбкий, чем любая радуга, видимая с земли. Тогда Один, и Тюр, и Бальдр ступили на него. Тор последовал за ними, но прежде чем его нога опустилась на мост, Хеймдалль положил руку ему на плечо.
- Ты не можешь идти этой дорогой, Тор, - сказал Хеймдалль.
- Что? Ты, Хеймдалль, остановишь меня? - вскричал Тор.
- Да, потому что я хранитель пути к норнам, - отвечал Хеймдалль. - Ты со своим молотом слишком тяжел. Мост, который я охраняю, обломится под тобой, Тор Молотоносец.
- И все же я пойду к норнам вместе с Одином и моими собратьями, - сказал Тор.
- Но не этой дорогой, Тор, - повторил Хеймдалль. - Я не допущу, чтобы под твоей тяжестью и тяжестью твоего молота рухнул мост. Оставь мне свой молот, если собираешься идти здесь.
- Нет, нет! - отшатнулся Тор. - Я никому не доверю молот, защищающий Асгард и ничто не помешает мне пойти с Одином и моими собратьями.
- Есть другой путь к источнику Урд, - сказал Хеймдалль. - Видишь эти две широкие клубящиеся реки - Кермт и Эрмт? Можешь ли ты перейти их вброд? Они холодны, и испарения их удушливы, но они приведут тебя к источнику Урд, где сидят три священные норны.
Тор посмотрел на две широкие кипучие реки. Воды их были холодны, а испарения удушливы. И все же, переходя их, он сможет нести на плече молот, который никому не решается доверить. Он шагнул в дымящуюся реку, омывавшую основание радужного моста, и с молотом на плече стал пробираться к другой реке.
Один, Тюр и Бальдр были уже у источника Урд, когда Тор выбрался из бурлящей реки, мокрый и запыхавшийся, но по-прежнему с молотом на плече. Тюр, прямой и красивый, опирался на свой меч, сплошь испещренный магическими рунами. Бальдр стоял с опущенной головой и с улыбкой на устах, очарованный тихой песней двух чудесных лебедей, а подле него стоял Один Всеотец, в своем синем плаще, окаймленном золотыми звездами, без шлема-орла на голове и без копья в руках.
Три норны - Урд, Верданди и Скульд - сидели у источника, вытекавшего из дупла огромного корня Иггдрасиля. Урд была седовласой старухой, Верданди - юной красавицей, а Скульд почти невозможно было разглядеть, потому что она сидела позади сестер и волосы падали ей на лицо. Урд, Верданди и Скульд прозревали все прошлое, все настоящее и все будущее. Всеотец заглянул им в глаза, даже в глаза Скульд. Долго, долго взирал он на норн божественными зеницами, пока другие слушали песнь лебедей и шорох листьев Иггдрасиля, падающих в источник Урд.
И в глазах норн воочию увидал Всеотец предвестия и предзнаменования, о которых поведали ему Хугин и Мунин. И тут через радужный мост перешли Фригт, Сив и Нанна, жены Одина, Тора и Бальдра. Фригг посмотрела на норн, потом обратила взор, полный любви и печали, на Бальдра, своего сына, и, отступив, положила руку на голову Нанны.
Всеотец оторвал взгляд от норн и перевел его на Фригг, свою царственную супругу.
- Я должен на время покинуть Асгард, супруга Одина, - молвил он.
- Да, - отозвалась Фригг. - Многое нужно сделать в Мидгарде, мире людей.
- Я обращу свое знание в мудрость, - продолжал Один, - дабы то, что неминуемо случится, по возможности обернулось к лучшему.
- Тебе нужно идти к источнику Мимира, - сказала Фригг.
- Я пойду к источнику Мимира, - сказал Один.
- Иди, супруг мой, - сказала Фригг.
Они опять прошли по радужному мосту, более чудесному и более зыбкому, чем тот, который люди видят с земли. Все вернулись по радужному мосту, асы и асини, Один и Фригг, Бальдр и Нанна, Тюр со своим мечом и Сив рядом с Тюром. Что до Тора, то он с молотом Мьёлльниром на плече опять побрел через кипящие реки Кермт и Эрмт.
Малютка Хнос, самая юная из обитателей Асгарда, стояла рядом с Хеймдаллем, стражем богов и хранителем моста, ведущего к источнику Урд, когда Один Всеотец и его царственная супруга Фригг с поникшими головами вышли из огромных ворот. И она слышала, как Один произнес:
- Завтра я стану Вегтамом Странником, бредущим по дорогам Мидгарда и Ётунхейма.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
У Одина Всеотца было два ворона, Хугин и Мунин. Они летали над всеми мирами и каждый день возвращались в Асгард, чтобы рассказать Одину обо всем, что видели и слышали. Однажды день миновал, а вороны не вернулись. Тогда Один, стоя на башне Хлидскьяльв, сказал себе:
Мне за Хугииа страшно,
За Мунина и подавно,
Где мои вещие птицы?
Миновал еще день, и вороны прилетели и сели на плечи Одину. Тогда Всеотец пошел в Зал Совета у златолистной рощи Глясир и стал внимать откровениям Хугина и Мунина.
Говорили они ему только о дурных предвестиях и предзнаменованиях. Всеотец не открыл обитателям Асгарда, о чем поведали ему вороны. Но Фригг, его владычица, прозрела в очах супруга предвестия и предзнаменования грядущих бед.
И когда он завел речь об этих бедах, Фригг сказала:
- Не пытайся отвратить то, что должно случиться. Пойдем к священным норнам, сидящим у источника Урд, и посмотрим, не исчезнут ли дурные предвестия и предзнаменования, когда ты заглянешь им в глаза.
И вот Один и боги покинули Асгард и отправились к источнику Урд, где под огромным корнем Иггдрасиля, оберегая пару дивных лебедей, сидели три норны. В путь двинулись Один, и Тюр, великий воитель, и Бальдр, прекраснейший и драгоценнейший из всех богов, и Тор со своим молотом.
Радужный мост вел из Асгарда, города богов, в Мидгард, мир людей. Но другой радужный мост, еще более чудесный и трепетный, вел от Асгарда к тому корню Иггдрасиля, под которым плескались воды источника Урд. Этот радужный мост редко бывал виден людям. И там, где соединялись концы двух радуг, стоял златозубый Хеймдалль, страж богов, хранитель пути к источнику Урд.
- Открой ворота, Хеймдалль, - обратился к нему Всеотец, - открой ворота, ибо сегодня боги посетят священных норн.
Без единого слова Хеймдалль широко распахнул ворота, за которыми начинался мост более яркий и более зыбкий, чем любая радуга, видимая с земли. Тогда Один, и Тюр, и Бальдр ступили на него. Тор последовал за ними, но прежде чем его нога опустилась на мост, Хеймдалль положил руку ему на плечо.
- Ты не можешь идти этой дорогой, Тор, - сказал Хеймдалль.
- Что? Ты, Хеймдалль, остановишь меня? - вскричал Тор.
- Да, потому что я хранитель пути к норнам, - отвечал Хеймдалль. - Ты со своим молотом слишком тяжел. Мост, который я охраняю, обломится под тобой, Тор Молотоносец.
- И все же я пойду к норнам вместе с Одином и моими собратьями, - сказал Тор.
- Но не этой дорогой, Тор, - повторил Хеймдалль. - Я не допущу, чтобы под твоей тяжестью и тяжестью твоего молота рухнул мост. Оставь мне свой молот, если собираешься идти здесь.
- Нет, нет! - отшатнулся Тор. - Я никому не доверю молот, защищающий Асгард и ничто не помешает мне пойти с Одином и моими собратьями.
- Есть другой путь к источнику Урд, - сказал Хеймдалль. - Видишь эти две широкие клубящиеся реки - Кермт и Эрмт? Можешь ли ты перейти их вброд? Они холодны, и испарения их удушливы, но они приведут тебя к источнику Урд, где сидят три священные норны.
Тор посмотрел на две широкие кипучие реки. Воды их были холодны, а испарения удушливы. И все же, переходя их, он сможет нести на плече молот, который никому не решается доверить. Он шагнул в дымящуюся реку, омывавшую основание радужного моста, и с молотом на плече стал пробираться к другой реке.
Один, Тюр и Бальдр были уже у источника Урд, когда Тор выбрался из бурлящей реки, мокрый и запыхавшийся, но по-прежнему с молотом на плече. Тюр, прямой и красивый, опирался на свой меч, сплошь испещренный магическими рунами. Бальдр стоял с опущенной головой и с улыбкой на устах, очарованный тихой песней двух чудесных лебедей, а подле него стоял Один Всеотец, в своем синем плаще, окаймленном золотыми звездами, без шлема-орла на голове и без копья в руках.
Три норны - Урд, Верданди и Скульд - сидели у источника, вытекавшего из дупла огромного корня Иггдрасиля. Урд была седовласой старухой, Верданди - юной красавицей, а Скульд почти невозможно было разглядеть, потому что она сидела позади сестер и волосы падали ей на лицо. Урд, Верданди и Скульд прозревали все прошлое, все настоящее и все будущее. Всеотец заглянул им в глаза, даже в глаза Скульд. Долго, долго взирал он на норн божественными зеницами, пока другие слушали песнь лебедей и шорох листьев Иггдрасиля, падающих в источник Урд.
И в глазах норн воочию увидал Всеотец предвестия и предзнаменования, о которых поведали ему Хугин и Мунин. И тут через радужный мост перешли Фригт, Сив и Нанна, жены Одина, Тора и Бальдра. Фригг посмотрела на норн, потом обратила взор, полный любви и печали, на Бальдра, своего сына, и, отступив, положила руку на голову Нанны.
Всеотец оторвал взгляд от норн и перевел его на Фригг, свою царственную супругу.
- Я должен на время покинуть Асгард, супруга Одина, - молвил он.
- Да, - отозвалась Фригг. - Многое нужно сделать в Мидгарде, мире людей.
- Я обращу свое знание в мудрость, - продолжал Один, - дабы то, что неминуемо случится, по возможности обернулось к лучшему.
- Тебе нужно идти к источнику Мимира, - сказала Фригг.
- Я пойду к источнику Мимира, - сказал Один.
- Иди, супруг мой, - сказала Фригг.
Они опять прошли по радужному мосту, более чудесному и более зыбкому, чем тот, который люди видят с земли. Все вернулись по радужному мосту, асы и асини, Один и Фригг, Бальдр и Нанна, Тюр со своим мечом и Сив рядом с Тюром. Что до Тора, то он с молотом Мьёлльниром на плече опять побрел через кипящие реки Кермт и Эрмт.
Малютка Хнос, самая юная из обитателей Асгарда, стояла рядом с Хеймдаллем, стражем богов и хранителем моста, ведущего к источнику Урд, когда Один Всеотец и его царственная супруга Фригг с поникшими головами вышли из огромных ворот. И она слышала, как Один произнес:
- Завтра я стану Вегтамом Странником, бредущим по дорогам Мидгарда и Ётунхейма.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 10:56 am
ОДИНУ ВСТРЕЧАЕТСЯ ДУРНОЙ ЧЕЛОВЕК
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Давным-давно, когда мудрость Одина была еще не столь велика, он некоторое время жил в мире людей, и Фригг, его владычица, с ним. Они поселились на продуваемом всеми ветрами острове под личиной рыбака Гримнира и его жены.
Один и Фригг пристально наблюдали за сыновьями людей, пытаясь понять, в ком можно воспитать силу и дух, способные спасти мир от власти великанов. И вот как-то раз, неподалеку от своего неприютного острова, Один и Фригг увидели сыновей конунга Храудинга и решили, что в них можно воспитать дух героев. Один и Фригг размышляли, как бы забрать детей к себе, чтобы пестовать их и обучать. Однажды мальчики отправились в море рыбачить. Налетел шторм и вынес их лодку на скалы острова, где обитали Один и Фригг.
Боги привели братьев к себе в хижину и сказали, что всю зиму будут заботиться о них, а весной построят новую лодку, которая доставит их во владения отца.
- Поглядим, - сказал Один ночью своей супруге, - поглядим, которого из двух можно сделать славнейшим героем.
Так уж случилось, что Фригг приглянулся один мальчик, а Одину - другой. Фригг больше нравился старший, Агнар, тихий приветливый отрок с нежным голосом, Одину же полюбился младший, по имени Гейррёд, сильный, порывистый, шумный сорвиголова.
Один взял Гейррёда на свое попечение, учил его рыбачить и охотиться; воспитывал в мальчике храбрость, заставляя его скакать со скалы на скалу, взбираться на высочайшие утесы и прыгать через широчайшие ущелья; приводил его в медвежью берлогу, вынуждая сражаться за свою жизнь копьем, которое сам для него смастерил. Агнар тоже ходил на охоту и показывал свою ловкость и отвагу. Но Гейррёд превосходил его почти в каждом испытании.
- Что за героем станет Гейррёд! - часто повторял Один.
Агнар подолгу бывал с Фригг. Сидел рядом с нею, когда она пряла, слушал ее рассказы и забрасывал вопросами, ответы на которые все больше умудряли его. Агнар узнал об Асгарде, и об обитателях Асгарда, и о том, как они защищают Мидгард, мир людей, от великанов Ётунхейма. Агнар решил про себя, что всю свою жизнь, всю свою силу и весь свой ум отдаст делу, угодному богам.
Пришла весна, и Один построил лодку для Гейррёда и Агнара. Теперь они могли вернуться в собственную страну. На прощание Один сказал Гейррёду, что когда-нибудь навестит его.
- И не постыдись принять рыбака в своих палатах, - добавил Один. - Конунг должен давать приют последнему нищему, который стучится в его дверь.
- Я не сомневаюсь, что буду героем, - ответил Гейррёд. - Стал бы и конунгом, если б Агнар Слюнтяй не родился раньше меня.
Агнар попрощался с Фригг и Одином, поблагодарив их за то, что они взяли на себя заботу о нем и Гейррёде. Он посмотрел в глаза Фригг и сказал ей, что приложит все силы, дабы узнать, как он сможет поддержать богов в их битве.
Мальчики сели в лодку и отчалили. Вот уже близки владения конунга Храудинга. Уже показался его замок, возвышавшийся над морем. И тут Гейррёд совершил черное дело: развернул лодку носом к открытому морю и выбросил весла, а затем, наученный плавать по самым бурным волнам и карабкаться на самые неприступные скалы, бросился в воду и поплыл к берегу. Агнара же, оставшегося без весел, понесло в море.
Гейррёд взобрался на высокие утесы и явился в замок отца.
Конунг Храудинг, уж и не чаявший вновь обнять своих сыновей, обрадовался его приходу. Гейррёд заявил, что Агнар выпал на обратном пути из лодки и утонул. Конунг Храудинг, считавший обоих сыновей безвозвратно потерянными, был счастлив до слез, что хотя бы один вернулся невредимым. Он посадил Гейррёда рядом с собою на трон, а после его смерти Гейррёд был провозглашен конунгом.
И теперь Один, испив воды из источника Мимира, пошел по землям людей, взирая на властителей и простых смертных с высот обретенной им мудрости. Наконец он очутился во владениях Гейррёда. Отец богов полагал, что из всех конунгов, которых он признавал благородными, Гейррёд бесспорно окажется благороднейшим.
В обличье слепого на один глаз странника в темно-синем плаще и с посохом в руках направился он к дому конунга. У самых ворот его обогнали всадники на вороных конях. Причем первый всадник и не подумал объехать путника, он мчался напролом, едва не растоптав его копытами.
Вихрем влетели во двор всадники и зычно загикали, призывая слуг. А в конюшне случился только один слуга. Он вышел на зов и принял коня у первого всадника. Тогда остальные наперебой закричали страннику, чтобы он им подсобил. Пришлось Одину держать им стремена, пока они спешивались.
Всеотец догадался - первым всадником был конунг Гейррёд. Догадался он и о том, что конюхом тут служил Агнар, брат Гейррёда. Ему, испившему из источника мудрости, открылось, что Агнар вернулся в отцовы владения под видом слуги и что Гейррёд не знает, кто этот слуга.
Агнар повел странника в конюшню, вынул краюшку хлеба, разломил ее и половину отдал гостю. Потом бросил на пол охапку соломы, чтобы тот мог сесть. Но Один вскоре молвил:
- Лучше я сяду у огня в палатах конунга и поужинаю мясом.
- Нет, оставайся здесь, - сказал Агнар. - Я дам тебе еще хлеба и попону для тепла. Не подходи к дверям конунга, потому что он сегодня не в духе и может выгнать тебя.
- Как?! - воскликнул Один. - Конунг выгонит странника, который стучится в его дверь! Быть не может!
- Он сегодня не в духе, - повторил Агнар и опять попросил странника не подходить к дверям конунга.
Но Один поднялся с соломы и пошел. У дверей стоял привратник, горбатый и длиннорукий.
- Я странник и прошу приюта и пищи в доме конунга, - сказал Один.
- Только не здесь, - рявкнул горбатый привратник.
Он захлопнул бы дверь перед носом Одина, но голос конунга отозвал его. Тогда Один вошел в палаты и увидел конунга за столом с друзьями, сплошь чернобородыми молодцами с жестокими лицами. И, глядя на них, Один понял, что мальчик, которого он учил благородству, стал главарем разбойников.
- Раз уж ты вошел в зал, где мы трапезничаем, спой нам, странник! - закричал один из чернобородых молодцов.
- Хорошо, я спою вам, - откликнулся Один. Он встал между двумя каменными колоннами и спел песнь, укоряющую конунга за то, что он избрал в жизни дурную стезю, и осуждающую всех, кто идет по страшному пути разбоя.
- Схватить его, - приказал конунг, когда Один допел свою песнь.
Чернобородые молодцы набросились на Одина, скрутили его и приковали цепями к каменным столбам.
- Он захотел здесь обогреться, вот сейчас и обогреется, - гаркнул Гейррёд и велел слугам навалить вокруг Одина хвороста. Они это исполнили. Тогда конунг собственной рукой поднес к хворосту пылающий факел, и костер заполыхал.
Странник очутился в огненном кольце. Конунг и его друзья злорадно наблюдали, как пламя бешено пляшет вкруг живого человека, но оно не жгло плоть Всеотца. Хворост весь сгорел, а Один так и стоял, устремив грозный взгляд на людей, которые выказали столько грубости и жестокости.
Они отправились спать, оставив странника прикованным к столбам. Всемогущий Один мог бы разорвать цепи и опрокинуть столбы, но он хотел посмотреть, что еще произойдет в этих палатах. Слугам было запрещено приносить ему еду и питье, однако на рассвете, когда никого рядом не было, в зал прокрался Агнар с рогом пива, чтобы утолить жажду несчастного.
На следующий вечер, когда конунг и его друзья вернулись после разбойных дел и, сидя за столами, заглатывали пищу, ровно голодные волки, Гейррёд опять велел навалить к ногам Одина хворосту. И опять разбойники злорадно наблюдали, как огонь свирепствует вкруг живого человека. И по-прежнему Один стоял, не тронутый пламенем, и его твердый и грозный взгляд пробуждал в конунге все большую ненависть. И весь следующий день странника держали в цепях, и слугам было запрещено приносить ему еду и питье. Никто не знал, что утром он подкрепился пивом из рога.
Так продолжалось восемь вечеров кряду. На девятый вечер, когда кругом занялся огонь, Один, нарушив молчание, запел песнь.
Песнь его становилась все громче и громче, и конунг, его друзья и слуги поневоле замерли, внимая ей. Сначала Один пел о конунге Гейррёде, о том, как боги пестовали его, воспитывая сильным и ловким, и как он, вместо того чтобы употребить свою силу и ловкость на благородное дело, уподобился дикому зверю; а потом запел о том, что месть богов вот-вот обрушится на этого недостойного конунга.
Пламя улеглось, и Гейррёд и его друзья увидели перед собой не беззащитного странника, но мужа более величественного, чем любой земной властитель. Цепи упали с его тела, и он шагнул к злодеям. Тогда Гейррёд с мечом в руке ринулся вперед, чтобы убить его. Но меч не поразил Одина.
Гнев богов ужасен,
Твой неминуч конец.
Бой прими, коль смеешь,
Я - Один Всеотец.
Так пел Один, и, напуганные его грозным взором, Гейррёд и его друзья попятились и, отступая, превратились в зверей - в волков, рыщущих по лесам.
Тут вперед вышел Агнар, и Один провозгласил его конунгом. Весь народ облегченно вздохнул, когда им стал править Агнар, потому что правление Гейррёда было жестоким. Агнар же оказался не только великодушным, но могущественным и победоносным правителем.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Давным-давно, когда мудрость Одина была еще не столь велика, он некоторое время жил в мире людей, и Фригг, его владычица, с ним. Они поселились на продуваемом всеми ветрами острове под личиной рыбака Гримнира и его жены.
Один и Фригг пристально наблюдали за сыновьями людей, пытаясь понять, в ком можно воспитать силу и дух, способные спасти мир от власти великанов. И вот как-то раз, неподалеку от своего неприютного острова, Один и Фригг увидели сыновей конунга Храудинга и решили, что в них можно воспитать дух героев. Один и Фригг размышляли, как бы забрать детей к себе, чтобы пестовать их и обучать. Однажды мальчики отправились в море рыбачить. Налетел шторм и вынес их лодку на скалы острова, где обитали Один и Фригг.
Боги привели братьев к себе в хижину и сказали, что всю зиму будут заботиться о них, а весной построят новую лодку, которая доставит их во владения отца.
- Поглядим, - сказал Один ночью своей супруге, - поглядим, которого из двух можно сделать славнейшим героем.
Так уж случилось, что Фригг приглянулся один мальчик, а Одину - другой. Фригг больше нравился старший, Агнар, тихий приветливый отрок с нежным голосом, Одину же полюбился младший, по имени Гейррёд, сильный, порывистый, шумный сорвиголова.
Один взял Гейррёда на свое попечение, учил его рыбачить и охотиться; воспитывал в мальчике храбрость, заставляя его скакать со скалы на скалу, взбираться на высочайшие утесы и прыгать через широчайшие ущелья; приводил его в медвежью берлогу, вынуждая сражаться за свою жизнь копьем, которое сам для него смастерил. Агнар тоже ходил на охоту и показывал свою ловкость и отвагу. Но Гейррёд превосходил его почти в каждом испытании.
- Что за героем станет Гейррёд! - часто повторял Один.
Агнар подолгу бывал с Фригг. Сидел рядом с нею, когда она пряла, слушал ее рассказы и забрасывал вопросами, ответы на которые все больше умудряли его. Агнар узнал об Асгарде, и об обитателях Асгарда, и о том, как они защищают Мидгард, мир людей, от великанов Ётунхейма. Агнар решил про себя, что всю свою жизнь, всю свою силу и весь свой ум отдаст делу, угодному богам.
Пришла весна, и Один построил лодку для Гейррёда и Агнара. Теперь они могли вернуться в собственную страну. На прощание Один сказал Гейррёду, что когда-нибудь навестит его.
- И не постыдись принять рыбака в своих палатах, - добавил Один. - Конунг должен давать приют последнему нищему, который стучится в его дверь.
- Я не сомневаюсь, что буду героем, - ответил Гейррёд. - Стал бы и конунгом, если б Агнар Слюнтяй не родился раньше меня.
Агнар попрощался с Фригг и Одином, поблагодарив их за то, что они взяли на себя заботу о нем и Гейррёде. Он посмотрел в глаза Фригг и сказал ей, что приложит все силы, дабы узнать, как он сможет поддержать богов в их битве.
Мальчики сели в лодку и отчалили. Вот уже близки владения конунга Храудинга. Уже показался его замок, возвышавшийся над морем. И тут Гейррёд совершил черное дело: развернул лодку носом к открытому морю и выбросил весла, а затем, наученный плавать по самым бурным волнам и карабкаться на самые неприступные скалы, бросился в воду и поплыл к берегу. Агнара же, оставшегося без весел, понесло в море.
Гейррёд взобрался на высокие утесы и явился в замок отца.
Конунг Храудинг, уж и не чаявший вновь обнять своих сыновей, обрадовался его приходу. Гейррёд заявил, что Агнар выпал на обратном пути из лодки и утонул. Конунг Храудинг, считавший обоих сыновей безвозвратно потерянными, был счастлив до слез, что хотя бы один вернулся невредимым. Он посадил Гейррёда рядом с собою на трон, а после его смерти Гейррёд был провозглашен конунгом.
И теперь Один, испив воды из источника Мимира, пошел по землям людей, взирая на властителей и простых смертных с высот обретенной им мудрости. Наконец он очутился во владениях Гейррёда. Отец богов полагал, что из всех конунгов, которых он признавал благородными, Гейррёд бесспорно окажется благороднейшим.
В обличье слепого на один глаз странника в темно-синем плаще и с посохом в руках направился он к дому конунга. У самых ворот его обогнали всадники на вороных конях. Причем первый всадник и не подумал объехать путника, он мчался напролом, едва не растоптав его копытами.
Вихрем влетели во двор всадники и зычно загикали, призывая слуг. А в конюшне случился только один слуга. Он вышел на зов и принял коня у первого всадника. Тогда остальные наперебой закричали страннику, чтобы он им подсобил. Пришлось Одину держать им стремена, пока они спешивались.
Всеотец догадался - первым всадником был конунг Гейррёд. Догадался он и о том, что конюхом тут служил Агнар, брат Гейррёда. Ему, испившему из источника мудрости, открылось, что Агнар вернулся в отцовы владения под видом слуги и что Гейррёд не знает, кто этот слуга.
Агнар повел странника в конюшню, вынул краюшку хлеба, разломил ее и половину отдал гостю. Потом бросил на пол охапку соломы, чтобы тот мог сесть. Но Один вскоре молвил:
- Лучше я сяду у огня в палатах конунга и поужинаю мясом.
- Нет, оставайся здесь, - сказал Агнар. - Я дам тебе еще хлеба и попону для тепла. Не подходи к дверям конунга, потому что он сегодня не в духе и может выгнать тебя.
- Как?! - воскликнул Один. - Конунг выгонит странника, который стучится в его дверь! Быть не может!
- Он сегодня не в духе, - повторил Агнар и опять попросил странника не подходить к дверям конунга.
Но Один поднялся с соломы и пошел. У дверей стоял привратник, горбатый и длиннорукий.
- Я странник и прошу приюта и пищи в доме конунга, - сказал Один.
- Только не здесь, - рявкнул горбатый привратник.
Он захлопнул бы дверь перед носом Одина, но голос конунга отозвал его. Тогда Один вошел в палаты и увидел конунга за столом с друзьями, сплошь чернобородыми молодцами с жестокими лицами. И, глядя на них, Один понял, что мальчик, которого он учил благородству, стал главарем разбойников.
- Раз уж ты вошел в зал, где мы трапезничаем, спой нам, странник! - закричал один из чернобородых молодцов.
- Хорошо, я спою вам, - откликнулся Один. Он встал между двумя каменными колоннами и спел песнь, укоряющую конунга за то, что он избрал в жизни дурную стезю, и осуждающую всех, кто идет по страшному пути разбоя.
- Схватить его, - приказал конунг, когда Один допел свою песнь.
Чернобородые молодцы набросились на Одина, скрутили его и приковали цепями к каменным столбам.
- Он захотел здесь обогреться, вот сейчас и обогреется, - гаркнул Гейррёд и велел слугам навалить вокруг Одина хвороста. Они это исполнили. Тогда конунг собственной рукой поднес к хворосту пылающий факел, и костер заполыхал.
Странник очутился в огненном кольце. Конунг и его друзья злорадно наблюдали, как пламя бешено пляшет вкруг живого человека, но оно не жгло плоть Всеотца. Хворост весь сгорел, а Один так и стоял, устремив грозный взгляд на людей, которые выказали столько грубости и жестокости.
Они отправились спать, оставив странника прикованным к столбам. Всемогущий Один мог бы разорвать цепи и опрокинуть столбы, но он хотел посмотреть, что еще произойдет в этих палатах. Слугам было запрещено приносить ему еду и питье, однако на рассвете, когда никого рядом не было, в зал прокрался Агнар с рогом пива, чтобы утолить жажду несчастного.
На следующий вечер, когда конунг и его друзья вернулись после разбойных дел и, сидя за столами, заглатывали пищу, ровно голодные волки, Гейррёд опять велел навалить к ногам Одина хворосту. И опять разбойники злорадно наблюдали, как огонь свирепствует вкруг живого человека. И по-прежнему Один стоял, не тронутый пламенем, и его твердый и грозный взгляд пробуждал в конунге все большую ненависть. И весь следующий день странника держали в цепях, и слугам было запрещено приносить ему еду и питье. Никто не знал, что утром он подкрепился пивом из рога.
Так продолжалось восемь вечеров кряду. На девятый вечер, когда кругом занялся огонь, Один, нарушив молчание, запел песнь.
Песнь его становилась все громче и громче, и конунг, его друзья и слуги поневоле замерли, внимая ей. Сначала Один пел о конунге Гейррёде, о том, как боги пестовали его, воспитывая сильным и ловким, и как он, вместо того чтобы употребить свою силу и ловкость на благородное дело, уподобился дикому зверю; а потом запел о том, что месть богов вот-вот обрушится на этого недостойного конунга.
Пламя улеглось, и Гейррёд и его друзья увидели перед собой не беззащитного странника, но мужа более величественного, чем любой земной властитель. Цепи упали с его тела, и он шагнул к злодеям. Тогда Гейррёд с мечом в руке ринулся вперед, чтобы убить его. Но меч не поразил Одина.
Гнев богов ужасен,
Твой неминуч конец.
Бой прими, коль смеешь,
Я - Один Всеотец.
Так пел Один, и, напуганные его грозным взором, Гейррёд и его друзья попятились и, отступая, превратились в зверей - в волков, рыщущих по лесам.
Тут вперед вышел Агнар, и Один провозгласил его конунгом. Весь народ облегченно вздохнул, когда им стал править Агнар, потому что правление Гейррёда было жестоким. Агнар же оказался не только великодушным, но могущественным и победоносным правителем.
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 11:05 am
ВСЕОТЕЦ ОТПРАВЛЯЕТСЯ К ИСТОЧНИКУ МИМИРА
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
И вот Один, уже не верхом на Слейпнире, своем восьминогом коне, не в золотых доспехах и шлеме-орле и даже без своего копья, отправился странствовать по Мидгарду, миру людей, держа путь к Ётунхейму, стране великанов.
Его называли уже не Один Всеотец, а Вегтам Странник На нем был темно-синий плащ, а в руках - посох. И вот, направляясь к источнику Мимира, он встретил великана верхом на гигантском олене.
Перед людьми Один представал человеком, а перед великанами - великаном. Он зашагал рядом с великаном на гигантском олене, и они повели разговор.
- Кто ты, о брат? - спросил Один великана.
- Я Вафтруднир, мудрейший из великанов, - ответил ехавший верхом на олене.
Тогда Один узнал его. Вафтруднир действительно был мудрейшим из великанов, и многие пытались занять у него мудрости. Но приходившие к нему должны были разгадывать загадки, и, если им это не удавалось, великан отсекал им головы.
- Я Вегтам Странник, - сказал Один, - и знаю, кто ты, о Вафтруднир. Я постараюсь кое-чему у тебя научиться.
Великан расхохотался, показав зубы.
- О-хо-хо! - воскликнул он. - Я готов вступить с тобой в игру. Известна ли тебе ставка? Ты получаешь мою голову, если я не отвечу на какой-нибудь из твоих вопросов. А если ты не сможешь ответить на какой-нибудь из моих вопросов, я получаю твою голову. Хо-хо-хо. Ну что, приступим?
- Я готов, - сказал Один.
- Тогда ответь мне, - начал Вафтруднир, - как называется река, отделяющая Асгард от Ётунхейма?
- Ивинг - имя этой реки, - сказал Один. - Ивинг, воды которой студены, но никогда не одеваются льдом.
- Твой ответ верен, о Странник, - молвил великан. - Но за мной еще два вопроса. Как зовут коней, на которых День и Ночь ездят по небосводу?
- Скинфакси и Хримфакси, - отвечал Один.
Тут Вафтруднир не на шутку перетрухнул, потому что эти имена были известны только богам и мудрейшим из великанов. Если незнакомец не спасует перед последним вопросом, настанет его черед спрашивать.
- Ответь мне, - проговорил Вафтруднир, - как называется место, где разыграется последняя битва?
- Долина Вигрид, - сказал Один, - равнина, раскинувшаяся на сто миль в длину и на сто в ширину.
Пришла очередь Одина задавать вопросы Вафтрудниру
- Каковы будут последние слова, которые Один прошепчет на ухо Бальдру, своему любимому сыну? - спросил он.
Тут Вафтруднир затрясся от страха. Он спрыгнул на землю и пристально посмотрел на незнакомца.
- Только Один знает, каковы будут его последние слова, обращенные к Бальдру, и только Один мог спросить об этом. Ты сам Один, о Странник, и я не в состоянии ответить на твой вопрос.
- Тогда, - молвил Один, - если хочешь сохранить свою голову, открой мне, какую цену запросит Мимир за глоток из источника мудрости, который он охраняет?
- Он попросит твой правый глаз, о Один, - сказал Вафтруднир.
- Не согласится ли он на меньшую плату? - спросил Один.
- На меньшую плату он не согласится. Многие приходили к нему за глотком из источника мудрости, но никто не решился заплатить цену, которую просит Мимир. Я ответил тебе, о Один. Теперь откажись от моей головы и позволь мне следовать своим путем.
- Я отказываюсь от твоей головы, - сказал Один.
И Вафтруднир, мудрейший из великанов, поехал своей дорогой верхом на огромном олене.
Ужасную цену потребует Мимир за глоток из источника мудрости! Всеотец был повергнут в смятение этим открытием. Его правый глаз! Навеки лишиться правого глаза! Не лучше ли повернуть назад в Асгард, отказавшись от поисков мудрости?
Ноги несли Одина и не к Асгарду и не к источнику Мимира. Повернув на юг, он увидел Муспелльсхейм, где стоял с пылающим мечом Сурт, чудовищный исполин, который, когда придет день, присоединится к великанам в их войне против богов. Повернув на север, он услышал рев потока Хвергельмира, изливающегося из Нифльхейма, страны мрака и ужаса. И понял Один, что нельзя оставлять мир между Суртом, готовым уничтожить его огнем, и Нифльхеймом, готовым снова вобрать его в свой мрак и пустоту. Он, старейший из богов, должен обрести мудрость, которая поможет спасти мир.
И вот, исполненный решимости пережить утрату и боль, Один Всеотец обратил стопы к источнику Мимира. Источник этот находился под громадным корнем Иггдрасиля - тем, что рос в Ётунхейме. И там сидел Мимир, страж источника мудрости, глядя бездонными глазами в бездонные воды. И Мимир, каждый день утолявший жажду из источника мудрости, понял, кто стоит перед ним.
- Привет тебе, Один, старейший из богов, - сказал он.
Один поклонился Мимиру, мудрейшему из всех сущих в мире.
- Я хочу испить из твоего источника, Мимир.
- За это нужно уплатить дорогую цену. Все приходившие сюда отказывались уплатить ее. Захочешь ли ты, старейший из богов, принести требуемую жертву?
- Да, Мимир, я принесу требуемую жертву,-— сказал Один Всеотец.
- Тогда пей, - молвил Мимир. Он наполнил большой рог водой из источника и подал Одину.
Обеими руками Один взял рог и начал пить. И чем больше он пил, тем больше открывалось ему будущее. Он прозрел все печали и беды, что обрушатся на людей и богов. Но прозрел также и причину этих печалей и бед и узнал, как должно поступить богам и людям, чтобы сохранить достоинство в дни скорби и горя и оставить в мире силу, которая в один прекрасный день, хотя очень еще далекий, сокрушит зло, принесшее в мир ужас, печаль и отчаяние.
Осушив до дна кубок, данный ему Мимиром, Один собственной рукою вырвал свой правый глаз. Ужасна была боль, которую испытал Один Всеотец. Но с уст его не сорвалось ни стона, ни жалобы. Он уронил голову на грудь и закрыл лицо плащом, когда Мимир взял его глаз и бросил в бездонные воды источника мудрости. Там, в глубинах, и остался глаз Одина, сияя всем, кто склонялся над ними, вечным напоминанием о цене, которую Отец богов заплатил за свою мудрость.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
И вот Один, уже не верхом на Слейпнире, своем восьминогом коне, не в золотых доспехах и шлеме-орле и даже без своего копья, отправился странствовать по Мидгарду, миру людей, держа путь к Ётунхейму, стране великанов.
Его называли уже не Один Всеотец, а Вегтам Странник На нем был темно-синий плащ, а в руках - посох. И вот, направляясь к источнику Мимира, он встретил великана верхом на гигантском олене.
Перед людьми Один представал человеком, а перед великанами - великаном. Он зашагал рядом с великаном на гигантском олене, и они повели разговор.
- Кто ты, о брат? - спросил Один великана.
- Я Вафтруднир, мудрейший из великанов, - ответил ехавший верхом на олене.
Тогда Один узнал его. Вафтруднир действительно был мудрейшим из великанов, и многие пытались занять у него мудрости. Но приходившие к нему должны были разгадывать загадки, и, если им это не удавалось, великан отсекал им головы.
- Я Вегтам Странник, - сказал Один, - и знаю, кто ты, о Вафтруднир. Я постараюсь кое-чему у тебя научиться.
Великан расхохотался, показав зубы.
- О-хо-хо! - воскликнул он. - Я готов вступить с тобой в игру. Известна ли тебе ставка? Ты получаешь мою голову, если я не отвечу на какой-нибудь из твоих вопросов. А если ты не сможешь ответить на какой-нибудь из моих вопросов, я получаю твою голову. Хо-хо-хо. Ну что, приступим?
- Я готов, - сказал Один.
- Тогда ответь мне, - начал Вафтруднир, - как называется река, отделяющая Асгард от Ётунхейма?
- Ивинг - имя этой реки, - сказал Один. - Ивинг, воды которой студены, но никогда не одеваются льдом.
- Твой ответ верен, о Странник, - молвил великан. - Но за мной еще два вопроса. Как зовут коней, на которых День и Ночь ездят по небосводу?
- Скинфакси и Хримфакси, - отвечал Один.
Тут Вафтруднир не на шутку перетрухнул, потому что эти имена были известны только богам и мудрейшим из великанов. Если незнакомец не спасует перед последним вопросом, настанет его черед спрашивать.
- Ответь мне, - проговорил Вафтруднир, - как называется место, где разыграется последняя битва?
- Долина Вигрид, - сказал Один, - равнина, раскинувшаяся на сто миль в длину и на сто в ширину.
Пришла очередь Одина задавать вопросы Вафтрудниру
- Каковы будут последние слова, которые Один прошепчет на ухо Бальдру, своему любимому сыну? - спросил он.
Тут Вафтруднир затрясся от страха. Он спрыгнул на землю и пристально посмотрел на незнакомца.
- Только Один знает, каковы будут его последние слова, обращенные к Бальдру, и только Один мог спросить об этом. Ты сам Один, о Странник, и я не в состоянии ответить на твой вопрос.
- Тогда, - молвил Один, - если хочешь сохранить свою голову, открой мне, какую цену запросит Мимир за глоток из источника мудрости, который он охраняет?
- Он попросит твой правый глаз, о Один, - сказал Вафтруднир.
- Не согласится ли он на меньшую плату? - спросил Один.
- На меньшую плату он не согласится. Многие приходили к нему за глотком из источника мудрости, но никто не решился заплатить цену, которую просит Мимир. Я ответил тебе, о Один. Теперь откажись от моей головы и позволь мне следовать своим путем.
- Я отказываюсь от твоей головы, - сказал Один.
И Вафтруднир, мудрейший из великанов, поехал своей дорогой верхом на огромном олене.
Ужасную цену потребует Мимир за глоток из источника мудрости! Всеотец был повергнут в смятение этим открытием. Его правый глаз! Навеки лишиться правого глаза! Не лучше ли повернуть назад в Асгард, отказавшись от поисков мудрости?
Ноги несли Одина и не к Асгарду и не к источнику Мимира. Повернув на юг, он увидел Муспелльсхейм, где стоял с пылающим мечом Сурт, чудовищный исполин, который, когда придет день, присоединится к великанам в их войне против богов. Повернув на север, он услышал рев потока Хвергельмира, изливающегося из Нифльхейма, страны мрака и ужаса. И понял Один, что нельзя оставлять мир между Суртом, готовым уничтожить его огнем, и Нифльхеймом, готовым снова вобрать его в свой мрак и пустоту. Он, старейший из богов, должен обрести мудрость, которая поможет спасти мир.
И вот, исполненный решимости пережить утрату и боль, Один Всеотец обратил стопы к источнику Мимира. Источник этот находился под громадным корнем Иггдрасиля - тем, что рос в Ётунхейме. И там сидел Мимир, страж источника мудрости, глядя бездонными глазами в бездонные воды. И Мимир, каждый день утолявший жажду из источника мудрости, понял, кто стоит перед ним.
- Привет тебе, Один, старейший из богов, - сказал он.
Один поклонился Мимиру, мудрейшему из всех сущих в мире.
- Я хочу испить из твоего источника, Мимир.
- За это нужно уплатить дорогую цену. Все приходившие сюда отказывались уплатить ее. Захочешь ли ты, старейший из богов, принести требуемую жертву?
- Да, Мимир, я принесу требуемую жертву,-— сказал Один Всеотец.
- Тогда пей, - молвил Мимир. Он наполнил большой рог водой из источника и подал Одину.
Обеими руками Один взял рог и начал пить. И чем больше он пил, тем больше открывалось ему будущее. Он прозрел все печали и беды, что обрушатся на людей и богов. Но прозрел также и причину этих печалей и бед и узнал, как должно поступить богам и людям, чтобы сохранить достоинство в дни скорби и горя и оставить в мире силу, которая в один прекрасный день, хотя очень еще далекий, сокрушит зло, принесшее в мир ужас, печаль и отчаяние.
Осушив до дна кубок, данный ему Мимиром, Один собственной рукою вырвал свой правый глаз. Ужасна была боль, которую испытал Один Всеотец. Но с уст его не сорвалось ни стона, ни жалобы. Он уронил голову на грудь и закрыл лицо плащом, когда Мимир взял его глаз и бросил в бездонные воды источника мудрости. Там, в глубинах, и остался глаз Одина, сияя всем, кто склонялся над ними, вечным напоминанием о цене, которую Отец богов заплатил за свою мудрость.
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 11:15 am
ВСЕОТЕЦ ОТКРЫВАЕТ ВИДАРУ СВОЕМУ МОЛЧАЛИВОМУ СЫНУ ТАЙНЫЙ СМЫСЛ СВОИХ ДЕЯНИЙ
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Не только великанам и людям показывался Один в те дни, когда странствовал по Ётунхейму под именем Вегтам. Он встречался и разговаривал также с богами: с тем, что жил далеко от Асгарда, и с теми, что спускались из Асгарда в Мидгард и Ётунхейм.
Далеко от Асгарда жил Видар, молчаливый сын Одина. Глубоко в глуши, среди ветвей и высокой травы, сидел Видар. А рядом с ним пасся оседланный конь, готовый в любую минуту пуститься в путь.
И Один, теперь Вегтам Странник пришел в это уединенное место и заговорил с Видаром, молчаливым асом.
О Видар, - молвил он, - самый непостижимый из моих сынов, бог, который будет жить, когда все мы умрем, бог, который принесет память об обитателях Асгарда в мир, не ведающий их власти. О Видар, я прекрасно знаю, почему рядом с тобой пасется конь, готовый в любую минуту пуститься в путь. Это затем, сын мой, чтобы ты мог вскочить на него и мчаться во весь опор, спеша отомстить за своего отца.
Только тебе, о Видар Молчаливый, открою я тайный смысл моих деяний. Кто, как не ты, вправе узнать, зачем я, Один, старейший из богов, девять дней и девять ночей висел на дереве Иггдрасиль, пронзенный собственным копьем? Я висел там, обдуваемый ветрами, дабы обрести знание, которое даст мне силу в девяти мирах. На девятую ночь мне явились руны мудрости, и, соскользнув с дерева, я взял их себе.
И ты узнаешь, зачем будут прилетать к тебе мои вороны, принося в клювах кусочки кожи. Это для того, чтобы ты стачал себе из них сандалию. Ногой, обутой в эту сандалию, ты упрешься в нижнюю челюсть могучего волка и разорвешь его пополам. Все башмачники мира бросают наземь обрезки кожи, чтоб тебе было из чего стачать сандалию для ноги-раздирательницы.
Я надоумил людей срезать ногти у мертвецов, чтобы как можно дольше великаны не построили себе из этих ногтей корабль Нагльфар, на котором они приплывут с севера в день Рагнарёка, гибели богов.
И я скажу тебе больше, Видар. Сойдя к людям, я женился на дочери героя. Зачатый нами сын будет жить как смертный среди смертных. Его назовут Сиги. От него произойдут герои, что вместе с другими героями заполнят Вальхаллу, мой собственный чертог в Асгарде, и, когда пробьет час, поддержат нас в битве с великанами и Суртом, вооруженным огненным мечом.
Долго оставался Один наедине со своим молчаливым сыном Видаром, который со своим братом переживет обитателей Асгарда и принесет в новый день и новый мир память об асах и ванах. Многое поведал ему Один, прежде чем покинул глушь, где росли травы и кусты и пасся конь, готовый в любую минуту пуститься в путь, и обратил стопы к берегу моря, куда сошлись небожители, приглашенные на пир старым великаном Эгиром, морским владыкой.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Не только великанам и людям показывался Один в те дни, когда странствовал по Ётунхейму под именем Вегтам. Он встречался и разговаривал также с богами: с тем, что жил далеко от Асгарда, и с теми, что спускались из Асгарда в Мидгард и Ётунхейм.
Далеко от Асгарда жил Видар, молчаливый сын Одина. Глубоко в глуши, среди ветвей и высокой травы, сидел Видар. А рядом с ним пасся оседланный конь, готовый в любую минуту пуститься в путь.
И Один, теперь Вегтам Странник пришел в это уединенное место и заговорил с Видаром, молчаливым асом.
О Видар, - молвил он, - самый непостижимый из моих сынов, бог, который будет жить, когда все мы умрем, бог, который принесет память об обитателях Асгарда в мир, не ведающий их власти. О Видар, я прекрасно знаю, почему рядом с тобой пасется конь, готовый в любую минуту пуститься в путь. Это затем, сын мой, чтобы ты мог вскочить на него и мчаться во весь опор, спеша отомстить за своего отца.
Только тебе, о Видар Молчаливый, открою я тайный смысл моих деяний. Кто, как не ты, вправе узнать, зачем я, Один, старейший из богов, девять дней и девять ночей висел на дереве Иггдрасиль, пронзенный собственным копьем? Я висел там, обдуваемый ветрами, дабы обрести знание, которое даст мне силу в девяти мирах. На девятую ночь мне явились руны мудрости, и, соскользнув с дерева, я взял их себе.
И ты узнаешь, зачем будут прилетать к тебе мои вороны, принося в клювах кусочки кожи. Это для того, чтобы ты стачал себе из них сандалию. Ногой, обутой в эту сандалию, ты упрешься в нижнюю челюсть могучего волка и разорвешь его пополам. Все башмачники мира бросают наземь обрезки кожи, чтоб тебе было из чего стачать сандалию для ноги-раздирательницы.
Я надоумил людей срезать ногти у мертвецов, чтобы как можно дольше великаны не построили себе из этих ногтей корабль Нагльфар, на котором они приплывут с севера в день Рагнарёка, гибели богов.
И я скажу тебе больше, Видар. Сойдя к людям, я женился на дочери героя. Зачатый нами сын будет жить как смертный среди смертных. Его назовут Сиги. От него произойдут герои, что вместе с другими героями заполнят Вальхаллу, мой собственный чертог в Асгарде, и, когда пробьет час, поддержат нас в битве с великанами и Суртом, вооруженным огненным мечом.
Долго оставался Один наедине со своим молчаливым сыном Видаром, который со своим братом переживет обитателей Асгарда и принесет в новый день и новый мир память об асах и ванах. Многое поведал ему Один, прежде чем покинул глушь, где росли травы и кусты и пасся конь, готовый в любую минуту пуститься в путь, и обратил стопы к берегу моря, куда сошлись небожители, приглашенные на пир старым великаном Эгиром, морским владыкой.
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 11:30 am
Хугин и Мунин: вороны Одина
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Согласно «Старшей Эдде» (песнь «Речи Гримнира») у Одина помимо двух волков (Гери и Фреки) есть два ворона, которых зовут Хугин и Мунин. Их имена в переводе с древнеисландского означают «думающий» (Huginn) и «помнящий» (Muninn). Также существует альтернативный перевод имен Хугина и Мунина, по этой версии вороны Одина называются «мысль» и «память».
Хугин и Мунин упоминаются не только в Старшей и Младшей Эддах, но и во многих других средневековых памятниках скальдической поэзии. Также о воронах Одина Хугине и Мунине говорят авторы «Круга Земного» (Снорри Стурлусон) и «Третьего грамматического трактата» (Олав Тордарсон).
С точки зрения «функциональности» вороны Хугин и Мунин представляют собой достаточно любопытные мифологические образы. В песни «Речи Гримнира» Один говорит о том, что Хугин и Мунин располагаются у него на плечах. Каждое утро Всеотец отправляет птиц странствовать по Девяти Мирам (не только по Мидгарду), и каждый вечер они возвращаются, чтобы поведать великому асу о том, что творится во Вселенной. Это не посланники богов, как полагали ранние исследователи скандинавских мифов. Вороны Хугин и Мунин не показываются ни людям, ни етунам, они лишь наблюдают, слушают и запоминают, это, образно выражаясь, личные «шпионы» Одина, которые собирают для него необходимую информацию.
Мотив общения людей (или богов) с птицами является традиционным для европейского оккультизма. При этом нет никаких упоминаний о том, как именно Один внимает Хугину и Мунину, вероятно, вороны говорят на языке асов (в «Круге Земном» Стурлусон упоминает, что Один сам обучил своих птиц). Это вполне логично, если брать в расчет древний, но ошибочный миф о том, что вороны живут очень долго и за свою жизнь могут многому обучиться. В действительности вид Corvus corax живет от 10 до 30 лет в дикой природе, а в неволе – не более 75-80. Тем не менее, экспериментально подтверждено, что вороны действительно способны изучить человеческую речь, хоть и на уровне пятилетнего ребенка (на этот счет данные различных исследований расходятся). А если учесть, что вороны Хугин и Мунин имеют «божественное» происхождение, и служат Одину, потенциально бессмертному существу, то вполне вероятно, что срок их жизни (а, следовательно, и опыт) также неограничен.
Вороны Одина – эзотеризм образа
Вороны Одина Хугин и Мунин многими скандинавоведами рассматриваются как глубинный, комплексный образ северной шаманической традиции. В частности, известный фольклорист Джон Линдоу говорит о том, что путешествия Хугина и Мунина – суть метафорическое изображение шаманского путешествия, когда человек входит в особое трансцендентное состояние, которое можно классифицировать как экстатический транс. При этом в уже упомянутой песни «Речи Гримнира» Один упоминает, что боится за своих воронов Хугина и Мунина, когда отправляет их странствовать. Здесь Линдоу видит завуалированное предупреждение: без должной подготовки шаман может не вернуться из транса, навсегда «потерявшись среди миров», оставшись в измененном состоянии восприятия, грубо говоря – он попросту сойдет с ума.
Немецкий филолог и историк Рудольф Зимек говорит о том, что образ воронов Хугина и Мунина – это символическое воплощение ментальной (умственной) силы Одина. Это прямое указание на то, что владыка Асгарда знает все обо всем, ибо он настолько велик и непостижим в своем величии. В связи с этим не ясна трактовка образа Хлидскьяльва, престола Одина, который также позволяет видеть все уголки Девяти Миров.
Бог воронов, бог повешенных…
Хугин и Мунин – популярные образы в средневековой поэзии, известны скандинавские кеннинги «слуга Одина», «путешественник по мирам», «незримо присутствующий», и все это метафорические определения ворона. В связи с этим и самого Одина часто называют богом воронов. Возможно, именно поэтому в позднесредневековом скандинавском фольклоре Один стал богом висельников, ведь вороны – падальщики, и они всегда присутствуют там, где можно отыскать гниющую плоть.
С этой чертой воронов образ Хугина и Мунина приобретает оригинальный колорит и особую значимость для скандинавоведов. В «Третьем грамматическом трактате» Тордасон пишет: «Вспорхнули вороны с плеч Хникара, к повешенным – Хугин, к мертвецам – Мунин». Этот момент очень важен, ведь во многих средневековых текстах говорится о том, что в жертву владыке Асгарда нередко приносили людей. Несмотря на то, что с высокой долей вероятности это лишь эффектный речевой оборот, образ получается довольно ярким и запоминающимся, он вновь отсылает нас к висельникам (ведь сам Один висел на Иггдрасиле вниз головой, как повешенный, чтобы «открыть» руны) и воронам.
И здесь стоит развеять всякие мифы относительно «жертвоприношений Одину». В Стурлусоновской «Саге об Инглингах» упоминается, что князь Уппсалы Аун «принес своего старшего сына в жертву Одину». Однако эту фразу не стоит воспринимать буквально. Современные фольклористы считают, что в этом эпизоде говорится о том, что Ауну пришлось сделать своего первенца жрецом Одина. По сути это и есть жертва, ведь традиционно старший сын должен наследовать трон, но, будучи жрецом, он не может этого сделать.
Любопытно отметить, что вороны Хугин и Мунин настолько полюбились скандинавам, что во время холодной войны шведы назвали их именами разведывательные зонды. В 1952 году самолет-разведчик Хугин был сбит пилотом МиГ-15, это важный исторический эпизод, который теоретически мог привести к началу полноценных военных действий.
Имена Одина, связанные с образом воронов Хугина и Мунина:
Хозяин воронов – Hrafnstýrandi;
Владыка воронов – Hrafnadróttinn;
Ас воронов – Hrafnáss;
Почитающий воронов – Hrafnblætr.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Согласно «Старшей Эдде» (песнь «Речи Гримнира») у Одина помимо двух волков (Гери и Фреки) есть два ворона, которых зовут Хугин и Мунин. Их имена в переводе с древнеисландского означают «думающий» (Huginn) и «помнящий» (Muninn). Также существует альтернативный перевод имен Хугина и Мунина, по этой версии вороны Одина называются «мысль» и «память».
Хугин и Мунин упоминаются не только в Старшей и Младшей Эддах, но и во многих других средневековых памятниках скальдической поэзии. Также о воронах Одина Хугине и Мунине говорят авторы «Круга Земного» (Снорри Стурлусон) и «Третьего грамматического трактата» (Олав Тордарсон).
С точки зрения «функциональности» вороны Хугин и Мунин представляют собой достаточно любопытные мифологические образы. В песни «Речи Гримнира» Один говорит о том, что Хугин и Мунин располагаются у него на плечах. Каждое утро Всеотец отправляет птиц странствовать по Девяти Мирам (не только по Мидгарду), и каждый вечер они возвращаются, чтобы поведать великому асу о том, что творится во Вселенной. Это не посланники богов, как полагали ранние исследователи скандинавских мифов. Вороны Хугин и Мунин не показываются ни людям, ни етунам, они лишь наблюдают, слушают и запоминают, это, образно выражаясь, личные «шпионы» Одина, которые собирают для него необходимую информацию.
Мотив общения людей (или богов) с птицами является традиционным для европейского оккультизма. При этом нет никаких упоминаний о том, как именно Один внимает Хугину и Мунину, вероятно, вороны говорят на языке асов (в «Круге Земном» Стурлусон упоминает, что Один сам обучил своих птиц). Это вполне логично, если брать в расчет древний, но ошибочный миф о том, что вороны живут очень долго и за свою жизнь могут многому обучиться. В действительности вид Corvus corax живет от 10 до 30 лет в дикой природе, а в неволе – не более 75-80. Тем не менее, экспериментально подтверждено, что вороны действительно способны изучить человеческую речь, хоть и на уровне пятилетнего ребенка (на этот счет данные различных исследований расходятся). А если учесть, что вороны Хугин и Мунин имеют «божественное» происхождение, и служат Одину, потенциально бессмертному существу, то вполне вероятно, что срок их жизни (а, следовательно, и опыт) также неограничен.
Вороны Одина – эзотеризм образа
Вороны Одина Хугин и Мунин многими скандинавоведами рассматриваются как глубинный, комплексный образ северной шаманической традиции. В частности, известный фольклорист Джон Линдоу говорит о том, что путешествия Хугина и Мунина – суть метафорическое изображение шаманского путешествия, когда человек входит в особое трансцендентное состояние, которое можно классифицировать как экстатический транс. При этом в уже упомянутой песни «Речи Гримнира» Один упоминает, что боится за своих воронов Хугина и Мунина, когда отправляет их странствовать. Здесь Линдоу видит завуалированное предупреждение: без должной подготовки шаман может не вернуться из транса, навсегда «потерявшись среди миров», оставшись в измененном состоянии восприятия, грубо говоря – он попросту сойдет с ума.
Немецкий филолог и историк Рудольф Зимек говорит о том, что образ воронов Хугина и Мунина – это символическое воплощение ментальной (умственной) силы Одина. Это прямое указание на то, что владыка Асгарда знает все обо всем, ибо он настолько велик и непостижим в своем величии. В связи с этим не ясна трактовка образа Хлидскьяльва, престола Одина, который также позволяет видеть все уголки Девяти Миров.
Бог воронов, бог повешенных…
Хугин и Мунин – популярные образы в средневековой поэзии, известны скандинавские кеннинги «слуга Одина», «путешественник по мирам», «незримо присутствующий», и все это метафорические определения ворона. В связи с этим и самого Одина часто называют богом воронов. Возможно, именно поэтому в позднесредневековом скандинавском фольклоре Один стал богом висельников, ведь вороны – падальщики, и они всегда присутствуют там, где можно отыскать гниющую плоть.
С этой чертой воронов образ Хугина и Мунина приобретает оригинальный колорит и особую значимость для скандинавоведов. В «Третьем грамматическом трактате» Тордасон пишет: «Вспорхнули вороны с плеч Хникара, к повешенным – Хугин, к мертвецам – Мунин». Этот момент очень важен, ведь во многих средневековых текстах говорится о том, что в жертву владыке Асгарда нередко приносили людей. Несмотря на то, что с высокой долей вероятности это лишь эффектный речевой оборот, образ получается довольно ярким и запоминающимся, он вновь отсылает нас к висельникам (ведь сам Один висел на Иггдрасиле вниз головой, как повешенный, чтобы «открыть» руны) и воронам.
И здесь стоит развеять всякие мифы относительно «жертвоприношений Одину». В Стурлусоновской «Саге об Инглингах» упоминается, что князь Уппсалы Аун «принес своего старшего сына в жертву Одину». Однако эту фразу не стоит воспринимать буквально. Современные фольклористы считают, что в этом эпизоде говорится о том, что Ауну пришлось сделать своего первенца жрецом Одина. По сути это и есть жертва, ведь традиционно старший сын должен наследовать трон, но, будучи жрецом, он не может этого сделать.
Любопытно отметить, что вороны Хугин и Мунин настолько полюбились скандинавам, что во время холодной войны шведы назвали их именами разведывательные зонды. В 1952 году самолет-разведчик Хугин был сбит пилотом МиГ-15, это важный исторический эпизод, который теоретически мог привести к началу полноценных военных действий.
Имена Одина, связанные с образом воронов Хугина и Мунина:
Хозяин воронов – Hrafnstýrandi;
Владыка воронов – Hrafnadróttinn;
Ас воронов – Hrafnáss;
Почитающий воронов – Hrafnblætr.
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Re: ОДИН: Отец Богов и людей
автор Mosaik Вс Июл 09, 2017 11:38 am
Волки Одина: Гери и Фреки
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Волк – один из главных тотемов скандинавских и древнегерманских племен, поэтому не удивительно, что многочисленные памятники средневекового скальдического эпоса сохранили немало упоминаний о мифологических созданиях, которые в той или иной степени являются волками. Гери и Фреки – наиболее известный дуалистический образ, который впервые встречается в «Старшей Эдде» (это первое, но не единственное упоминание, Гери и Фреки также присутствуют в «Младшей Эдде» Стурлуссона и во многих других, скальдических сагах).
Волки Гери и Фреки
В эддической песне «Речи Гримнира» (стих 19) говорится о том, что Одину в чертогах Вальхаллы служат два волка, имена которым – Гери (с древнеисландского «geri» переводится как «жадный») и Фреки («freki» на древнеисландском значит «прожорливый»). Гери и Фреки едят пищу со стола в чертогах Всеотца, тогда как сам Один не употребляет еды, а лишь вкушает вино.
В отличие от других мифологических образов, связанных с Одином, метафоризм дуады «Гери и Фреки» не столь очевиден. Если, к примеру, вороны Мунин и Хугин воплощают интеллект и память (опыт), то с волками Одина все обстоит сложнее. Существует предположение (впервые выдвинутое немецким историком Михаэлем Шпигелем) в соответствии с которым волки Гери и Фреки – это образ самих германо-скандинавских народов, которые преданно служат Одину-Всеотцу. В контекст этой гипотезы достаточно легко и удачно вписывается культ вульфхендаров (дословно «волкоголовый»), неистовых воинов, во многом похожих на берсерков, но в отличие от последних в состоянии транса вульфхендары ассоциировали себя не с медведями, а с волками. Кроме того, у скандинавов и раннесредневековых германцев было много «волчьих имен», таких как, например, Вульфганг («Wulfgang», в переводе с древнегерманского означает дословно «бегущий как волк») или Исангрим («Isangrim», переводится как «серая маска»).
Кроме того, в пользу популярности культа волка говорят многочисленные изображения Гери и Фреки, в том числе – на рунических камнях и средневековых гравюрах. Важно отметить, что волк как образ воина, как персонаж, неизменно сопутствующий воинскому божеству, присутствует практически во всех древних культурах. К примеру, волк был символом и спутником Марса (древнеримского бога войны), а в ведической литературе Древней Индии одно из «воинских» воплощений Шивы, Рудра, путешествует вместе с волшебным волком. Вышеупомянутый Михаэль Шпигель в своей работе «Ancient Germanic warriors» говорит о том, что Гери и Фреки – это архетипический образ, воплощающий несоизмеримую силу Одина (Вотана), как бога-воина, бога-лидера.
Таким образом, волки Одина Гери и Фреки, несмотря на частые упоминания в эпосах германо-скандинавских народов (по большей части – в роли кеннингов Всеотца), не имеют четкой идентификации в их мифологической системе. То есть, разумеется, сами скандинавы и германцы отлично понимали, что скрыто в образе волков Гери и Фреки, но на данный момент ввиду отсутствия необходимых историографических источников этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Волк – один из главных тотемов скандинавских и древнегерманских племен, поэтому не удивительно, что многочисленные памятники средневекового скальдического эпоса сохранили немало упоминаний о мифологических созданиях, которые в той или иной степени являются волками. Гери и Фреки – наиболее известный дуалистический образ, который впервые встречается в «Старшей Эдде» (это первое, но не единственное упоминание, Гери и Фреки также присутствуют в «Младшей Эдде» Стурлуссона и во многих других, скальдических сагах).
Волки Гери и Фреки
В эддической песне «Речи Гримнира» (стих 19) говорится о том, что Одину в чертогах Вальхаллы служат два волка, имена которым – Гери (с древнеисландского «geri» переводится как «жадный») и Фреки («freki» на древнеисландском значит «прожорливый»). Гери и Фреки едят пищу со стола в чертогах Всеотца, тогда как сам Один не употребляет еды, а лишь вкушает вино.
В отличие от других мифологических образов, связанных с Одином, метафоризм дуады «Гери и Фреки» не столь очевиден. Если, к примеру, вороны Мунин и Хугин воплощают интеллект и память (опыт), то с волками Одина все обстоит сложнее. Существует предположение (впервые выдвинутое немецким историком Михаэлем Шпигелем) в соответствии с которым волки Гери и Фреки – это образ самих германо-скандинавских народов, которые преданно служат Одину-Всеотцу. В контекст этой гипотезы достаточно легко и удачно вписывается культ вульфхендаров (дословно «волкоголовый»), неистовых воинов, во многом похожих на берсерков, но в отличие от последних в состоянии транса вульфхендары ассоциировали себя не с медведями, а с волками. Кроме того, у скандинавов и раннесредневековых германцев было много «волчьих имен», таких как, например, Вульфганг («Wulfgang», в переводе с древнегерманского означает дословно «бегущий как волк») или Исангрим («Isangrim», переводится как «серая маска»).
Кроме того, в пользу популярности культа волка говорят многочисленные изображения Гери и Фреки, в том числе – на рунических камнях и средневековых гравюрах. Важно отметить, что волк как образ воина, как персонаж, неизменно сопутствующий воинскому божеству, присутствует практически во всех древних культурах. К примеру, волк был символом и спутником Марса (древнеримского бога войны), а в ведической литературе Древней Индии одно из «воинских» воплощений Шивы, Рудра, путешествует вместе с волшебным волком. Вышеупомянутый Михаэль Шпигель в своей работе «Ancient Germanic warriors» говорит о том, что Гери и Фреки – это архетипический образ, воплощающий несоизмеримую силу Одина (Вотана), как бога-воина, бога-лидера.
Таким образом, волки Одина Гери и Фреки, несмотря на частые упоминания в эпосах германо-скандинавских народов (по большей части – в роли кеннингов Всеотца), не имеют четкой идентификации в их мифологической системе. То есть, разумеется, сами скандинавы и германцы отлично понимали, что скрыто в образе волков Гери и Фреки, но на данный момент ввиду отсутствия необходимых историографических источников этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
Mosaik- Admin
- Сообщения : 8541
Дата регистрации : 2017-04-03
Похожие темы» "Один на один, с Богом" (для налаживания контакта с Богами). Любава
» Фарбаути – бог грома, отец огня
» Рагнарёк (Гибель Богов)
» Фарбаути – бог грома, отец огня
» Рагнарёк (Гибель Богов)
Магия предков :: Руника :: Таинство рун: происхождение, эпос, значения. :: Северная Традиция: эпос, мифы, праздники, все о Богах.
Страница 1 из 1
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения